Порубежное общество. В течение веков оседлое население Украины делало попытки освоения плодородных земель в степях. В Киевскую эпоху, чтобы сдерживать кочевников и способствовать заселению земель, к югу от Киева была построена целая сеть укреплений. Однако монгольское нашествие смело их. Впоследствии, в период правления Великих князей Литовских освоение южных земель проходило более успешно и увенчалось созданием нескольких крепостей на Черноморском побережье, в устье Днестра. Но в конце XV ст. с возвышением Крымского ханства, эти поселения были разрушены, а крепости на Черном море упали под ударами турков. К середине XVI ст. пределы заселенных украинцами земель были опять отодвинуты к укреплениям, которые тянулись вдоль северной окраины Степи и включали Каменец, Бар, Винницу, Белую Церковь, Черкассы, Канев и Киев. К югу от этой линии лежало так называемое "Дикое поле".

Татары. Наибольшей опасностью "Дикого поля" были татары. Из года в год на города и села Украины налетали их отряды, которые все разоряли, убивали старых и немощных, гнали в плен тысячи людей и продавали их в рабство в крымском порту Кафа, который украинцы называли "упырем, который пьет русскую кровь". Эти набеги были для татар экономической необходимостью, поскольку относительно примитивное скотоводческое хозяйство не в состоянии было удовлетворить все их потребности. Лишь в обмен на рабов татары могли получать нужные им готовы изделия и предметы роскоши из Оттоманской империи. В украинских народных песнях часто отображались страшные последствия этих набегов. Особенно опустошительными были татарские набеги на Киевщину и Брацлавщину в конце XVI - в начале XVII ст. (хоть Галичину, Волынь и Подолье, они также не щадили). Да, за период с 1450 по 1586 г. было документально засвидетельствовано 86 набегов, а с 1600 по 1647 р. - 70. Средняя численность захваченных в плен за один раз приближалась до 3 тыс., хоть временами она достигала 30 тыс. Так или иначе, украинцы испытывали серьезные потери. Лишь на Подолье между 1578 и 1583 гг. каждое третье село было или разрушено татарами, или стало безлюдным.

Колонизация земель. Невзирая на татарскую угрозу, богатые нетронутые земли непреодолимо влекли поселенцев. С развитием торговли хлебом польские и полонизированные магнаты, используя связки при дворе, добивались для себя огромных земель на востоке. Чтобы освоить эти земли, они переманивали крестьян от других феодалов, предлагая им право землепользования без уплаты оброка в течение 10, 20 и даже 30 лет (слободы). Многие крестьяне из Галичины и Волыни убегали от своих господ и шли искать счастье на востоке. Через одно-два поколение на новоосвоенных землях они становились людьми другого рода, в сравнении с теми, которые оставались в западных краях. Уже одно то, что они переселялись на порубежье, подвергая себя опасности, свидетельствовало об их смелости и независимости. Часто, вынужденные пахать свой надел с мушкетом наготове на случай татарского набега, они развили военное мастерство, не свойственное западным жителям, их дети, которые никогда не знали крепостничества, вырастали с сознанием свободных, никому и ничем не обязанных людей. Они оставались такими даже тогда, когда срок слободы заканчивался, поскольку как правило, платили своим магнатам денежный или натуральный оброк, а не отбывали изнурительную и унизительную барщину. При наличии больших площадей земель колонисты, конечно, и жили более зажиточно, нередко имея наделы величиной в целый лан (около 40 акров), то есть больше, чем у многих шляхтичей на западе. Другой чертой осваиваемых (собственно, повторно осваиваемых) киевских и особенно брацлавских земель был быстрый рост городов. В начале XVII ст. лишь на Киевщине появилось 200 новых городов, увеличив их общее количество до 348, что составляло близко трети всех городских центров Украины. На середину века на полубезлюдной когда-то Брацлавщини на каждые 218 кв. км приходилось по городу. Хоть на середину XVII ст. в городах проживало почти 60 % всего населения порубежья, в действительности они не являли собой городские центры. Это были скорее приграничью форты, за деревянным частоколом которых редко когда насчитывалось больше 100 дворов. Под защитой этих укреплений жили преимущественно крестьяне, которые обрабатывали окружающие земли. Сами эти города по большей части не имели самоуправления, а принадлежали магнатам, которые строили и обороняли их. Магнаты владели большей частью земель в порубежье, мало что оставляя средней и мелкой шляхте. Польская шляхта в Приднепровье складывалась вначале не из землевладельцев, а, как правило, из урядников, администраторов и управителей магнатских имений. Лишь со временем они наживали относительно скромные владение. Другой причиной такого положения средней и мелкой знати порубежья была ее малочисленность. В Киевском воеводстве в середине XVII ст. на 350-400 тыс. население приходилось лишь 2-2,5 тыс. шляхтичей, в то время как в остальных воеводствах Речи Посполитой знать составляла в среднем 8-10 % населения. Быстрое накопление пограничных земель у магнатов, препятствовало приливу мелкой знати в Центральную и Восточную Украину, в то же время способствовало иммиграции сюда евреев. Много магнатов, которым больше нравилось жить в Кракове, Варшаве и Львове, на период своего отсутствия нанимали управителями имений евреев. Однако большинство тех евреев, которые селились в процветающих городах, были ремесленниками, торговцами и процентщиками, на которых был большой спрос. В начале XVII в. по всей Украине насчитывался уже около 120 тыс. евреев. На наивысшей ступени социальной лестницы порубежья стояла небольшая группа сказочно богатых магнатов, которые высоко возвышались над всеми другими слоями. Самыми могучими среди них были такие полонизирующие украинские роды, как Вишневецкие, Острожские, Збаражские и Корецкие, вновь прибывшие из Польши роды Замойских, Конецпольских, Калиновских, Оссолинских и Потоцких. На начало XVII ст. их огромные владения охватывали большинство земель порубижья. В Брацлавском воеводстве из общего количества 65 тыс. дворов 60 тыс. принадлежало 18 магнатским семьям. Самому богатому магнату - только что ополяченому Яреме Вишневецкому - лишь в Киевском воеводстве принадлежало 7,5 тыс. имений, кроме того, что его владения охватывали почти всю Полтавщину. За некоторыми подсчетами, на его землях проживало около 230 тыс. крестьян. По своей площади они были наибольшими не только в Речи Посполитой, но и во всей Европе. Поскольку земли таких магнатов по территории и населению превышали некоторые княжества тогдашней Западной Европы, их обладателей часто называли "корольками". Это был меткий эпитет, поскольку много этих высокомерных феодалов вели себя, как полновластные правители, строя роскошные дворцы, украшенные картинами голландских маляров и восточными коврами, удерживая пышный двор и большое собственное войско. Они насмехались над приказами короля и часто нарушали законы. Один магнат Самуил Лащ, известный своим жестоким отношением к крестьянам, кроме того, еще и так часто обижал мелкую шляхту, что 236 раз осуждался на ссылку. Благодаря поддержке других могучих магнатов ни один из этих приговоров так и не был выполнен, а Лещ обнаглел настолько, что приказал пошить ему наряд из судебных постановлений, который он носил при королевском дворе. Хоть пример Лаща является исключительным случаем, но он свидетельствует о росте силы и высокомерия магнатов, с одной стороны, и о слабости королевской власти - с другой.

Казаки. Итогом формирования на равнинах Приднепровья нового общества стало появление нового сословия, которое могло родиться лишь на порубежье, - сословие казаков. Тюркское по происхождению слово "казак" означало свободных, независимых от господина людей, которые не имели четко определенного места в обществе и населяли безлюдные окраины. Впервые славянские казаки появились в 1480-х годах, но только с распространением крепостничества в середине XVI ст. их численность значительно возросла. Сначала основную массу казаков составляли крестьяне-беглецы, были среди них также мещане, лишенные сана священники, искатели приключений из обеднелой знати. Хоть в казацкие ряды вливались поляки, белорусы, россияне, молдаване, даже татары, все же большинство население Приднепровья составляли украинцы. Российская разновидность казачества развилась дальше к востоку, на р. Дон.

Первичная организация казачества. В поисках воли украинские казаки продвигались все ниже по Днепру и его южным притокам аж за небольшие приграничные заставы Канева и Черкасс. На этих щедрых, но и опасных землях они организовывали уходы, то есть охотничьи и рыбацкие выправы, а также занимались выпасанием скота и коней. Собственно, во время этих длительных сезонных походов вглубь степи, в них появляются первые элементы организации. Отправляясь в "Дикое поле", они избирали своими вожаками, или, как их еще называли, атаманами, наиболее опытных смелых и изобретательных, а, чтобы лучше обороняться от татар и взаимодействовать на охоте и в рыболовстве, группировались в тесно объединенные отряды - ватаги. Впоследствии в степи учреждались укрепленные лагеря (сечи) с небольшими круглогодичными военными залогами, а для многих это превращалось в постоянное занятие. Королевские старосты на пограничных землях беспокоились, наблюдая, как растет количество вооруженных независимых казаков, которые часто показывали неуважение к власти. Правда, старосты эти, как члены магнатских родов, сами наживались на ситуации и получали достаточно большие деньги, облагая большими (и часто несанкционированными) поборами казаков, которые пытались торговать в городах рыбой, шкурами животных и тому подобным. Однако важнее было то, что они нашли в казаках идеальных защитников границ от татарских набегов, а одной из самых обременительных обязанностей старост как раз и была защита границ. Так, в 1520 г. черкасский староста Сенько Полозович завербовал отряд казаков служить пограничной стражей. В следующие десятилетия другие старосты, такие как Евстафий Дашкевич, Предслав Лянцкоронский и Бернард Претвич, начали активно мобилизировать казаков не только для обороны, но и для нападений на турков. Первые магнаты, которые организовывали казаков, были православными неполонизированными украинцами. К числу самых известных принадлежал Дмитрий ("Байда") Вишневецкий, каневский староста. В его преисполненной приключений, овеянной славой легендарной жизни трудно отделить правду от вымысла. Однако достоверно известно, что в 1553-1554 гг. Вишневецкий собрал разрозненные казацкие ватаги и построил на отдаленном, стратегически выгодно расположенном за днепровскими порогами острове Малая Хортица крепость, которая должна была стать заслоном от татар. Так Вишневецкий учредил Запорожскую Сечь, которая считается колыбелью украинского казачества. Вскоре он со своими казаками организовал несколько походов в Крым и даже отважился напасть на самих турков-османцев. Когда Рещь Посполитая отказалась поддержать его крестовый поход против мусульман, Вишневецкий поехал в Московию, откуда продолжил набеги на Крым. Но там он быстро разочаровался и, вернувшись на Украину, втянулся в молдавские дела. Этот шаг оказался для него фатальным - молдаване коварно передали Вишневецкого туркам, которые в 1563 г. казнили его в Константинополе. Память о подвигах Байды сохранили многочисленные украинские народные песни, многие из которых поют и в настоящее время.

Запорожская Сечь. Расположенная в недосягаемости для правительственной власти, Запорожская Сечь даже после смерти своего основателя продолжала процветать. Каждый христианин мужского пола независимо от своего социального состояния мог прийти к этому острову-крепости с его неприметными куренями из дерева и камыша и присоединиться к казацкому братству. Мог он при желании и покинуть Сечь. Женщин и детей сюда не принимали, поскольку считали, что в степи они будут лишними. Отказываясь признать авторитет любого правителя, запорожцы осуществляли самоуправление согласно тем обычаям и традициям, которые формировались в течение поколений. Все имели равные права и могли принимать участие в достаточно бурных советах, в которых чаще побеждала сторона, которая громче всего кричала. На этих стихийных собраниях избирали и с такой же легкостью смещали казацких вожаков - гетмана или атамана, есаулов, писаря, обозного и судью. Каждый курень (это слово впоследствии стали употреблять как название военной единицы, которая жила в курене) избирал аналогичную группу низших офицеров, или старшину. В период военных походов старшина пользовалась абсолютной властью, включая право применения смертной казни. Но в мирное время ее власть была ограниченной. Вообще запорожцев насчитывалось 5-6 тыс., из них 10 %, сменяясь, служили сечевой залогой, в то время как другие принимали участие в походах или занимались мирным промыслом. Сечевое хозяйство преимущественно опиралось на охоту, рыболовство, бортничество, солеваренье в устье Днепра. Для Сечи, которая лежала на торговых путях между Речью Посполитой и Черноморским побережьем, важную роль играла также торговля. Невзирая на принципы братства и равенства, которыми руководствовались запорожцы, между казацкой старшиной и рядовыми казаками (чернью) постепенно возникли социально-экономические отличия и напряженность, которые время от времени выливались в мятежи.

Городские и реестровые казаки. Много казаков проживало и в порубежных городах. В частности, население Канева в 1600 г. насчитывало 960 обитателей, которые принадлежали к сословию мещан, и свыше 1300 казаков с семьями. Как и сечевики, городские казаки игнорировали правительственную власть, признавая лишь своих старшин. Понимая тщетность любых попыток подчинить далекую и непокорную Сечь, польское правительство, однако, надеялось привлечь к себе на службу городское казачество или по крайней мере определенную его часть. В 1572 г. король Сигизмунд Август санкционировал образование отряда из 300 оплачиваемых казаков во главе с польским шляхтичем Бадовским, который формально не подчинялся правительственным чиновникам. И хоть этот отряд вскоре расформировали, его появление стало важным прецедентом: в первый раз польское правительство признавало казачество или, по крайней мере, его представителей как отдельный социальный слой, который аналогично другим имел право на самоуправление. Вторая, более успешная попытка создания санкционированного правительством казацкого отряда имела место в 1578 г., во время правления короля Стефана Батория. Король установил плату шести сотням казаков и позволил им расположить в г. Трахтемирове свой арсенал и госпиталь; за это казаки соглашались признать старшинами назначенных шляхтичей и удерживаться от "самочинных нападений на татар", которые часто усложняли внешние отношения Речи Посполитой. Задание этих немедленно внесенных в реестр (реестровых) казаков заключалось в охране границ и, что не менее важно, в контроле за нереестровыми казаками. До 1589 г. реестровых казаков насчитывались 3 тыс. В основном это были выходцы из местных жителей, которые окончательно сформировались как казаки и имели значительную собственность. Например, завещание реестрового казака Тишко Воловича включало дом в Чигирине, два имения со ставками для рыбы, леса и пастбища, 120 ульев, 3 тыс. золотых слитков (из них тысяча в займе под большие проценты). Относительно зажиточное реестровое казачество резко отличалось от нереестрових казаков, которые редко когда имели больше, чем простые крестьяне. Следовательно, отношения между 3 тыс. реестрових и около 40-50 тыс. нереестрових казаков часто достигали крайнего напряжения. Однако эти отличия не препятствовали сыновьям более зажиточных казаков идти на Сечь в поисках судьбы или вступать в реестровые тем казакам, которые смогли нажить себе богатства. Таким образом, на начало XVII ст. существовали три четко не размежеванных категории казаков: зажиточные реестровые казаки, которые пошли на службу к правительству; запорожцы, которые жили вне пределов Речи Посполитой, и огромное большинство казачества, которое жило в пограничных городах, вело казацкий образ жизни, но не имело официально признанного статуса.

Борьба против турков и татар. На первых этапах своего формирования нереестровые казаки, и особенно запорожцы, в глазах не только магнатов и королевских урядников, но и большой части простого населения мало чем отличались от разбойников и отбросов общества. К концу XVI ст. такой негативный образ казака претерпел изменения, по крайней мере в сознании низших слоев, в большой мере благодаря тому, что казаки все чаще и более дерзко нападали на татар и их могучего сюзерена - оттоманских турков. От турков страдали не только украинцы. Вся Европа XVI ст. дрожала от одной мысли о нашествии оттоманцев, которые в 1529 г. опустошили Венгрию и чуть ли не захватили Вену. Большая часть Восточной Европы оставалась под прямой угрозой татарских набегов. Вот почему каждый, кто осмеливался бросить вызов "бусурманам", как говорили украинцы о мусульманах, обязательно завоевывал благосклонность земляков и славу за рубежом. Ясное дело, запорожцам импонировала добытая в нападениях на турков слава, но организовывая походы, они также имели и практические цели: оттеснить татар подальше от своих поселений, а захваченной в оттоманских городах добычей преумножить свои прибыли. Большинство нападений осуществлялись морем. С этой целью казаки строили флотилии из 40-80 чаек - длинных, узких и неглубоких лодок, в каждом из которых могло вместиться около 60 человек. Проскользнув мимо оттоманских фортов в устье Днепра, они атаковали татарские и турецкие укрепления на Черноморском побережье. Первый такой набег датируется 1538 годом, еще до основания Сечи, когда казацкая флотилия частично разрушила турецкую крепость Очаков. В следующие годы казаки все чаще организовывали такие походы, завоевывая этим громкую славу, ведь в те времена Оттоманская империя была самой могучей державой мира. Уже в 1595 г. австрийские Габсбурги, что враждовали с турками, послали на Сечь своего посла Ериха фон Лясоту для заключения соглашения об общем выступлении против турецких войск в Молдавии. Установил контакты с запорожцами и папа римский. Сечь действовала так, как будто она была суверенным государством, вступая в войны и поддерживая собственные внешние отношения. Наибольшего размаха казацкие походы достигли между 1600 и 1620 гг. В 1606 г. казаки опустошили Варну - самую сильную турецкую твердыню на Черном море, в 1608 г. под их ударами упал Перекоп, в 1609 г. Разграбили Килию, Измаил и Аккерман, в 1614 г. Трапезунд впервые испытал на себе штурм. А в 1615 г. они совершили особенно дерзкий набег, когда 80 казацких чаек на глазах у султана и 30-тысячной залоги проникли в Константинопольскую гавань, сожгли ее, а затем убежали. В 1620 г. казаки повторили эту акцию. Раньше, в 1616 г. они захватили Кафу - рынок рабов в Крыму - и освободили тысячи невольников. Описывая эти казацкие деяния, турецкий историк XVII ст. Найма замечает: "Можно утверждать наверно, что нет в мире людей, которые бы меньше заботились о своей жизни и меньше боялись смерти, чем эти... Знатоки военного дела утверждают, что эти бедолаги благодаря своей храбрости и ловкости, в морских боях не имеют себе равных во всем мире". Не менее поражающими были подвиги казаков на суше. Разъяренный неспособностью Польши укротить казаков, султан Осман II собрал огромное 160-тысячное войско и вместе с тысячами своих крымских вассалов двинулся на Речь Посполитую. В 1620 г. Под Цецорой поляки потерпели страшное поражение. Но через год 35-тысячное польское войско, которое пыталось задержать турков под Хотином, спасла от неминуемой гибели своевременная подмога 40 тыс. казаков во главе с гетманом Сагайдачным. Все эти победы добавляли казакам уверенности в собственных силах. В своих нередко дерзких переговорах с поляками казаки начали называть себя защитниками веры, рыцарским братством, борцами за народное благо. Такая риторика в известной мере служила узкосословным интересам казачества и имела целью убедить правительство, что казакам принадлежат права и привилегии, обычно подаренные воинам. В то же время казаки в значительной мере серьезно пронимались идеей обороны христианства и собственного народа. Это новое осознание собственного назначения вынуждало их заниматься острейшими проблемами внутренней жизни общества.

Первые восстания. Польское правительство и шляхта реагировали на быстрый рост казачества растерянно и нерешительно. Шляхте трудно было понять, каким образом казаки (а их еще часто считали лишь беглыми крепостными) превратились в выразительно сформированное общественное целое. Невзирая на свойственную ей враждебность к казакам шляхта была не против того, чтобы использовать их, когда возникала потребность. Урядники, которые в мирное время призывали безжалостно истреблять "эту своевольную голь", охотно увеличивали число реестровых казаков, предлагая им права, привилегии и плату, когда нужна была помощь казаков в войнах против Московии или Оттоманской Турции. Но с возобновлением мира эти урядники нередко отрекались от своих обещаний и опять выступали против казаков. Такая непоследовательность усиливалась неодинаковым отношением к казакам, с одной стороны, магнатов и старост порубежья, которые ежедневно конфликтовали с казаками, а из другой - королей, которые видели в них источник опытной и в то же время дешевой военной силы и потенциальный противовес растущему могуществу восточных магнатов. Обострение этих противоречий было лишь делом времени.

Первое казацкое восстание взорвалось в 1591 г. Тогда именно украинский шляхтич и гетман реестровых казаков Криштоф Косинский получил от короля земли за службу короне. Не успел он занять их, так как Януш Острожский, белоцерковский староста и полонизированный потомок славного рода, присвоил их. Понимая тщетность судебного иска к могучему вельможе, Косинский отомстил тем, что напал со своими казаками на имения Острожского. Вскоре крестьяне, казаки и даже военные на Волыни, Брацлавщини и Киевщине начали мстить господам за собственную несправедливость. Перепуганная шляхта наконец собрала войско, которое возглавил и повел против двухтысячного отряда Косинского старший в роде князей Острожских - Константин Константинович. В битве на р. Пьятце повстанцы потерпели поражение, но наказали их достаточно легко. Реестровых казаков, которые присоединились к восстанию заставили дать обет на верность королю, а Косинского - трижды поклониться собранным для этого членам рода Острожских и попросить у них прощение. Немного позднее его убили в случайном столкновении при невыясненных обстоятельствах.

Не успел стихнуть последний отголосок одного, как взорвалось другое восстание в этот раз еще больше. Возглавил его Северин Наливайко, который, в соответствии с польскими источниками, был "мужчиной выдающейся красоты и выдающихся способностей... к тому же знаменитый артиллерист". Сын галицкого сапожника, который погиб от магнатских побоев, молодой Северин с братом Демьяном нашел пристанище в имении князя Острожского в Остроге. Брат его стал священником и известным писателем, а Северин решил "добывать свой хлеб казача". В 1595 г., после удачного нападения на турков в Молдавии, во главе 2,5 тыс. войска Наливайко вернулся на Брацлавщину, но вскоре вступил в конфликт с местной знатью. Казаки опять восстали против ненавистной шляхты, и опять им на поддержку пришли крестьяне. Еще важнее было то, что помощь Наливайку оказали запорожцы. Среди невыразительно сформированных целей повстанцев было и образование на Украине земли, которой бы правили сами казаки. В то время как запорожцы под командой Григория Лободи и Матвея Шаули действовали на Киевщине и Брацлавщине, Наливайко прошел через всю Галичину, Волынь и Беларусь, призывая к восстанию крестьян и сея ужас среди шляхты. Однако осознавая преимущество поляков, весной в 1596 г. повстанцы объединили свои силы и стали отходить к востоку, надеясь найти защиту в Московии. Они отбивали атаки поляков вплоть до мая, но с распространением голода и болезней и ростом потерь среди них возник раскол. Лебеду, который склонялся к переговорам, обвинили в тайных отношениях с врагом и убили. Впоследствии его сторонники, к которым принадлежали преимущественно старшина и зажиточные казаки, тайком выдали Наливайка полякам, а повстанцев убедили сложить оружие. Воспользовавшись беспорядком, поляки ворвались в лагерь и вырезали большинство повстанцев. Самого Наливайка отвезли в Варшаву и впоследствии казнили.

В поисках компромисса. Поляки считали, что этой победой они развязали казацкую проблему, - тем более, что среди казаков обострились внутренние конфликты. Зажиточное реестровое казачество в городах в целом склонялось к переговорам и сотрудничеству с Речью Посполитой, надеясь обеспечить свой социальный статус и покой, необходимый для дальнейшего накопления богатств, нередко значительных по размеру. Однако большинство казачества, которое состояло из неимущих запорожцев и нереестрових казаков, над которыми постоянно нависала угроза повторного закрепощения, считала, что лишь решительными действиями можно завоевать лучшее положение в обществе. Полякам часто удавалось использовать противоречия между этими двумя группировками, которые нередко выливались в открытые столкновения. В этот критический момент события стали развиваться в благоприятном для казаков направлении. В начале XVII ст. Речь Посполитая увязла в почти непрерывных войнах и опять обратилась к казачеству как испытанному воинству. В 1601 г. Двухтысячный украинский отряд принял участие в сложной для Польши Ливонский кампании, а в 1605 и 1609 гг. запорожцы принимали участие в польской интервенции в Московию, которая была для царства настоящей бедой. Редко когда на заседаниях сейма польские политики принимали решение или выдвигали проекты, которые не предусматривали использование военного потенциала казачества, одновременно уклоняясь от требований увеличить реестр и расширить автономию. При таких сложных политических обстоятельствах среди казаков, к счастью, нашелся проводник, который отвечал высоте своего задания.

Гетман Петр Сагайдачний. Историки в целом соглашаются в том, что самым выдающимся казацким гетманом до Богдана Хмельницкого был Петр Кононович Сагайдачный. Бедный шляхтич из г. Самбора в Галичине, он учился в Острожский академии, потом отправился на Запорожскую Сечь. После знаменитого морского похода на Кафу в 1616 г., в котором Сагайдачный получил себе славу вожака его избирают гетманом. Убежденный в том, что казаки все еще уступают силой Речи Посполитой, он поставил примирение с поляками краеугольным камнем своей политики. Он собирал и водил большие казацкие силы в поддержку поляков в беспрерывных войнах с Москвой и Оттоманской империей. Сторонник суровой дисциплины, который "щедро проливал кровь непокорных ему", Сагайдачный положил конец бунтовскому нраву казаков, заставив их признать его верховенство. В 1619 г., чтобы избежать конфликта с поляками, он согласился сократить реестр до 3 тыс., запретил несанкционированные морские походы и признал право короля утверждать казацких старшин. Однако самой выдающейся заслугой Сагайдачного было то, что он смотрел на казаков не только под углом зрения их особенных сословных интересов, но и как на потенциальных движителей украинского общества вцелом. Именно он объединил военную силу казачества с политически слабой церковной и культурной верхушкой Украины. Это объединение состоялись достаточно эффектным способом: в 1620 г. Сагайдачный вместе со всем Запорожским Кошем вступил в Киевское братство. Этот шаг должен был продемонстрировать, что запорожцы становятся в поддержку религиозных и культурных потребностей Украины. В том же году Сагайдачный вместе с православными священниками приглашает в Киев Иерусалимского Патриарха Феофана для рукоположения новых православных иерархов. Поляки угрожали схватить Патриарха Феофана как шпиона, поэтому гетман обеспечил ему охрану. После рукоположения нового митрополита и епископов Сагайдачный во главе трехтысячного отряда казаков сопровождал патриарха вплоть до турецкой границы. Популярность этого казацкого гетмана была такой огромной, что когда в 1622 г. он умер, на похороны пришли целые толпы киевлян. Ректор Киевской братской школы Касиян Сакович написал пышный панегирик, в котором назвал Сагайдачного мудрым вождем и верным покровителем православия и связал его деятельность с традициями киевских князей. Казачество плотно вошло в жизнь украинского общества.

Другие восстания. После смерти Сагайдачного конфликты опять стали главной чертой польско-украинских взаимоотношений. Сначала казалось, что их можно было избежать, потому что ближайшие преемники умершего гетмана Олифер Голубь и Михаил Дорошенко были в то же время его близкими единомышленниками и разделяли принципы политики примирения. Но после битвы под Хотином в 1621 г. среди казачества, и особенно нереестрового, росло недовольство, поскольку закаленное в боях 40-тысячное казацкое войско возвращалось на Украину без всякого намерения опять стать крепостными, как того требовало правительство, но в то же время и без надежды на то, чтобы быть включенными в реестр. Часть из них собиралась на Запорожской Сечи, в то время как большинство возвращалась в свои города и села. Они лишь выжидали случая, чтобы дать волю своему недовольству. В середине 1620-х годов, пытаясь направить их запал в другое русло, Дорошенко организовал ряд морских походов против турков, сообщив мусульманам, что " [польский] король [может] и мог замиритися с вами только не мы". Впервые казаки были втянуты во внутренние дрязги в Крыму, поддерживая настроенного против турков претендента на ханский трон. Поляков очень раздражало то, что казаки считают себя чем-то вроде государства в государстве. Король жаловался в сейме: "опять на передний план выходит внутренняя анархия, которая порождает осложнение и втягивает нас в конфликты с могучими соседамы. Игнорируя обязательство верности и служение своим господам, они (казаки.-Авт.) установили собственный порядок и угрожают жизни и имуществу невинных людей. К тому же им подчиняется вся Украина". Решив применить к казачеству политику "твердой руки, правительство назначило гетманом Станислава Конецпольского - решительного и опытного полководца, который имел огромные имения на Украине. В 1625 г. во главе восьмитысячного войска Конецпольский отправился на Украину. Из Запорожской Сечи ему навстречу вышло шеститысячное казацкое войско во главе с Марком Жмайлом. После нескольких неудачных боев с поляками запорожцы опять избрали гетманом умеренного Дорошенко и начали с ними переговоры, что завершились компромиссом. Реестр был увеличен до 6 тыс., и это импонировало внесенным в него зажиточным (и "более заслуженным") казакам, но подавляющая часть рядового казачества должна была вернуться под власть господ. С завершением составления реестра Дорошенко взялся совершенствовать организационную структуру 6 тыс. "законных" казаков. Он разделил их на шесть полков с центрами в Киеве, Каневе, Корсуне, Белой Церкви, Переяславе и Черкассах. Каждый полк разделялся на сотне с центрами в меньших местечках, расположенных на полковой территории. Гражданская и военная власть над всеми казаками соответствующей территории принадлежала казацкой старшине, в то время как общее управление осуществлял гетман со своей канцелярией. Он избирался казаками и утверждался королем. Так реестровые казаки совершенствовали свое самоуправление, невзирая на пристальный присмотр поляков

В отличие от них Запорожская Сечь - этот бастион воинственных и "незаконных" казаков - хотя и формально подчинялась гетману, де-факто хранила автономию. Дав согласие на увеличение реестра, поляки надеялись, что реестровые казаки будут контролировать других. Когда в 1629 г. гетманом избрали Грицка Черного - выразителя пропольских настроений, Речь Посполитая, казалось, наконец нашла идеально послушного человека. Однако, пытаясь угодить правительству, он вызывал среди казаков такую ярость, что в начале 1630 г. отряд запорожцев похитил Черного на Сечь, где его судили и казнили. Тогда запорожцы и нереестровцы избрали новым гетманом отважного Тараса Федоровича (прозванного Трясилом), который повел в старостовские земли большое повстанческое войско. И опять Конецпольский во главе королевского войска и реестровых казаков был вынужден начать изнурительную военную кампанию. В этот раз ему везли меньше, чем раньше, и в августе в заключенном в Переяславе соглашении восставшие казаки добились неожиданно больших уступок: реестр увеличивался до 8 тыс., Трясило избежал наказания, а повстанцам даровалась амнистия. Однако нерешенными оставались острые проблемы нереестрового казачества, которые привели к восстанию.

В 1635 г. Речь Посполитая прибегла к новым методам укрощения непокорных казаков. На Днепре, к северу от Сечи, поляки построили грозную крепость Кодак, которая должна была стать препятствием запорожцам. Но за несколько месяцев до окончания ее сооружение отряд казаков во главе с Иваном Сулимой разрушил крепость и уничтожил всю ее залогу. Однако горсточка реестровых казаков, стремясь выслужиться перед поляками, выдала Сулиму королевским властям, которые осудили его на казнь.

В августе в 1637 г., в борьбу с поляками вступило еще одно казацкое войско во главе с Павлом Павлюком. К Павлюковым силам, которые двигались из Сечи на север, присоединялись большие группы крестьян Правобережной Украины и только что освоенного Левобережья. Но опять повстанцев перехитрили удачным маневром на открытой местности, и в декабре 1637 г. под Кумейками, около Чигирина, польская армия нанесла им решительный удар. Однако это поражение еще не стало концом восстания, которое продолжалось на Левобережье под предводительством Яцка Острянина и Дмитрия Гуни вплоть до окончательного подавления летом 1638 г. Преисполненные жаждой мести, поляки теперь не собирались торговаться. Они диктовали свои условия. По "Ординации" (закон, принятым сеймом) реестр уменьшался до 6 тыс. и даже реестровые казаки теряли право на самоуправление. Отменялась должность гетмана, зато вводилась должность польского старосты, утверждаемого королем. Казацкие полковники и есаулы теперь должны были избираться из шляхты. Сурово ограничивалась территория расселения казаков, а каждый, кто без разрешения пытался убежать на Сечь, карался смертью. Тысячи казаков, не внесенных в реестр, объявлялись крепостными. В добаок к этим драконовским мероприятиям магнаты, в частности Ярема Вишневецкий - самый богатый на Украине землевладелец, - установили в стране жестокий террор, без разбора мордуя каждого, на кого падало подозрение в неповиновении. Вот как цинично польская знать обнаруживала свое понимание казацкого вопроса: "Казачество - это ногти в организме нашего общества, они слишком быстро отрастают и потому требуют частого подстригания". И в самом деле, в течение следующих десяти лет небывалого покоя и стабильности, которые польские историки часто называют "золотым покоем", казалось, будто репрессии - это самый эффективный способ взаимоотношений с казаками.

Здесь важно рассмотреть причины, из-за которых пять упомянутых больших казацко-крестьянских восстаний, которые произошли в Украине за 45-летний период, не имели успеха. В большой мере причиной этих неудач было то, что, невзирая на ведущую роль казачество в восстаниях, многие их участники были крестьянами, и потому сами восстания характеризовались рядом недостатков, присущих всем крестьянским выступлениям. Взрываясь, как правило, стихийно, эти восстания не были тщательным образом спланированы и не имели далекоидущих целей. Кроме желания немедленно отомстить за несправедливость, ни казаки, ни крестьяне не имели представления о том, чего они хотят. Невзирая на свою огромную отвагу, повстанцы нередко обнаруживали ограниченность и делали ошибки в военных действиях, поскольку крестьяне не желали воевать вне пределов своей местности или во время сева ил